Одна из тяжелейших трансгенерационных травм – события голодомора.
В моей практике было несколько работ на эту тему.
Это говорит о том, что в нашем бессознательном эти события живы.
Хотя подробности этого ужаса до многих из нас уже не дошли.
Слишком страшная эта история, чтобы передавать ее из уст в уста дальше, из поколения в поколение.
Большая часть работ, которые достались мне как расстановщику, были связаны с принесением в жертву ребенка (убили, чтобы съесть).
Глубина раскола психики участников этих событий грандиозна.
Ключевой момент:
Принятие жизни по такой цене.
Здесь идет речь о сложном аспекте выживания системы как большего целого (группы, семьи) за счет отдельного элемента системы, принесенного в жертву.
Как правило, наблюдается внутрисистемный раскол:
часть участников системы соглашается с решением «выживание любой ценой».
Причем, это решение принимается уже в состоянии, когда инстинкт выживания преобладает над общечеловеческими ценностями и всеми остальными ведущими инстинктами, включая инстинкт материнства. Это, по сути, звериный уровень развития человечества. Но он, как и прежде, остается первичным и важным системным фактором, отвечающим за продолжение рода.
Часть участников событий с этим решением не соглашается: «лучше умереть всем, чем так выжить».
Это основной внутрисистемный раскол.
И здесь важно дать место и уважение тем и другим.
С одной стороны, признать роль принявшего тяжелое решение выжить таким способом. Он выполнил свою роль и род продолжился.
С другой, поблагодарить тех, кто сохранил свое психическое ядро (насколько это было возможно) и сохранил человеческий облик.
И здесь самое важное трансформировать энергию напряжения, связанного с противостоянием и взаимоисключением, в энергию принятия и единства сил.
Система – это всегда большее по отношению к ее элементам. Законы системы неумолимы и беспристрастны. Умение принять тяжелое решение, соответствующее целям этого уровня, — важнейший системный ресурс. Иерархически он первичен.
После того как задача сохранения системы (семьи, группы как таковой) выполнена, включаются «законы качества» ее элементов (участников). Здесь важен и ценен каждый «разный-всякий», кто способен сохранить имеющееся, закончить или даже разрушить старое, привнести новое и т.п. И все это живет одновременно, дополняя друг друга и циклично развиваясь.
Именно, приняв без осуждения роль каждого в системе, а также тот факт , что все уже произошло и изменить события из прошлого невозможно, мы приходим в согласие с ценой своей жизни. Мы принимаем ее по той цене, по которой она к нам пришла.
Далее возникают вопросы раскола «мужского» и «женского».
Расщепление женского.
Возвращаясь к инстинктам.
Здесь наблюдается жесточайшее столкновение самых сильных: инстинкта выживания и материнского инстинкта (основная функция матери защитить жизнь своего ребенка, вплоть до риска потерять свою).
Чаще всего женщина, потерявшая ребенка таким образом, не участвует в принятии решения принести жертву. Обычно эта инициатива поступает от самых старших членов семьи. Ее воля подавляется и самим голодом, и волей остальных членов системы. При этом психика женщины может защищаться или полным вытеснением происходящего, или помешательством. Обычно такую динамику транслируют заместители матерей пострадавшего ребенка.
В результате в системе возникает сильнейший блок, связанный с материнством. Чувства заморожены. Здесь часто даже нет доступа к чувству вины, которое обычно доминирует в историях, связанных с потерей детей. Чувств просто нет, они будто зацементированы, вследствие проживания непереносимого события (шока). Связь с ребенком прервана.
И это то наследство, которое далее передается потомкам по генетической памяти.
В результате у потомков могут возникнуть проблемы, связанные с материнством (бесплодие, потеря детей, холодность в отношениях матери и ребенка, тотальный уход в материнство, чрезмерный страх за детей, «отсутствие» материнского инстинкта, нежелание иметь детей и т.д.).
Главными задачами в таких работах, как правило, остаются:
— разотождествление клиента с участниками истории, возврат к своей идентичности;
— принятие цены своей жизни.
В последней из работ на эту тему удалось «решить» еще одну задачу: был прожит «возврат» отщепленной женской части (материнство).
Причем, процесс был запущен из роли пострадавшего ребенка. В который раз убедилась: любовь ребенка к родителю столь безусловна и велика (как и его потребность в любви), что способна дать импульс к исцелению всей системы в целом. Ребенок готов устремиться к своей матери, несмотря ни на что, только для того, чтобы она просто обняла его, и все «стало как прежде». Именно это движение «запустило» процесс воссоединения ребенка с матерью и, как следствие, возврат женщине ее потерянной части души (части расколовшейся психики).
Расщепление мужского.
Прежде всего, этот процесс связан с тяжелейшим ощущением невозможности защитить семью и каждого ее участника от последствий воздействия непреодолимой силы (защита членов группы также первично проявляется на уровне инстинктов). Бессилие, которое мужчине принять особенно трудно.
Тяжелое решение о принесении в жертву одного из членов семьи принимает мужчина.
Если его принимает женщина, то она все равно действует из мужской роли.
Послание, которые передаются потомкам, вследствие пережитой травмы: «принимать решения тяжело и невыносимо», «мужчиной быть тяжело».
В последней работе эта динамика особенно ярко проявлялась. Заместитель мужской части «на входе» в роль чувствовал себя женщиной (это уже маркер).
Кроме того, из разворачивающейся истории стало понятно, что ребенок был убит, но члены семьи не смогли его съесть. Большая часть членов семьи умерла от голода. То есть жертва оказалась напрасной.
И, как бы ни чудовищно это прозвучало, в какой-то степени, этот факт усугубил травматическую составляющую по отношению к мужскому (принимать решения невыносимо больно, исполнение решения усиливает боль и не приводит к поставленной цели).
Выжил один мальчик из семьи, который убежал. Выжил за счет ресурса «не своих». И это еще одна важная динамика, влияющая на выстраивании различных жизненных стратегий потомками (убежать; лучше обратиться за помощью к чужим, а не к своим; свои — враги, а чужие люди помогут и т.п. ).
К слову сказать, клиентский запрос был связан с трудностями в принятии решений и в переходе к действиям. После совершения действий клиент часто отказывался от результата, как будто в наказание самому себе.
Кроме выстраивания определенных жизненных стратегий, такого рода события, где член системы пострадал от других ее членов (стал жертвой своих), для потомков могут обернуться заболеваниями, имеющими аутоимунный характер (аллергии, диабет, шизофрения и проч).
Основными «облегчающими» (насколько это возможно) интервенциями в таких работах могут быть:
— признание тяжести решения (выбора);
— выражение сожаления тому, кто взял на себя принятие этого решения;
— перераспределение тяжести и ответственности за принятое решение между взрослыми участниками системы за принятое решение (насколько это возможно);
— принятие бессилия и тяжелой судьбы семьи;
— дать пострадавшему особую роль и место в системе;
— дать место, уважение и благодарность ресурсу, за счет которого система выжила.
Благодарю всех, кто доверил мне свои тяжелые истории, и всех, с кем мы мужественно проживали открывшиеся нам чувства. Спасибо нашим предкам за нашу жизнь и силу.
Автор: Татьяна Гриненко